Main Menu

Поиск

Варапаев.ru - официальный партнер хостинга Beget

В контексте постмодернистской релятивности и ценностной неопределенности  выстраивание  поэтического  текста  в  оценочном  ключе  сигнализирует об еще одной проблеме, прямо связанной с акмеистическим  наследством. Это проблема возвращения к системе четко проявленных  этических ценностей, которая выступила бы  в  качестве  одного из основных  структурирующих мир начал. В таком виде эта проблема предстала в свое время перед акмеистами, которым предстояло преодоление этического релятивизма  Серебряного  века.

Аналогичным  образом  нередко  выглядит  и  современная ситуация.  Уже гумилевский манифест «Наследие символизма и акмеизм» во многом  явился  декларацией  возвращения  к  этическому  взгляду  на  мир.  Признание  самоценности  каждого  явления  как  краеугольный  камень  акмеистического  миропонимания,  отказ видеть  в  посюсторонней  реальности  «только отблеск,  только  тени  от  незримого  очами»  автоматически  влечет  за  собою  вырабатывание этичной по преимуществу позиции по отношению к каждому,  даже самому незначительному и мелкому явлению – ибо «вес ничтожнейшего  все-таки неизмеримо больше отсутствия веса, небытия, и поэтому перед лицом  небытия  –  все  явления  братья»  [Гумилев Н. С. Соч.: В 3-х т. – М.: Худ. лит., 1991.,  т.  3,  с.  18]. 

Такой взгляд  на  мир  обусловливает актуализацию  ответственной позиции человека перед каждым  явлением в мире  – ведь каждое из них столь же необходимо и незаменимо в  мировом  братстве  всего  сущего,  сколь  и  жизнь  самого  человека.  Следовательно, признание самоценности вещи, ее права на существование – это уже исходное условие этического отношения к миру и этически окрашенного творчества, именно здесь «этика становится эстетикой, расширяясь до области  последней» [Гумилев Н. С. Соч.: В 3-х т. – М.: Худ. лит., 1991., т. 3, с. 18]. 

Вместе  с  тем  акмеистическая  позиция  подразумевала  четкое  разграничение понятий добра и зла без их смешения или приятия позиции «по  ту  сторону».  Характерно,  что,  говоря  о  блоковской  «Нечаянной  радости»,  Гумилев трагедию  Блока  видит  именно  в  приятии  мира  со  всем  его  злом  включительно:  «Во  второй  книге  Блок  как  будто  впервые  оглянулся  на  окружающий его мир вещей и, оглянувшись, обрадовался несказанно. Отсюда  ее название. Но это было началом трагедии. Доверчиво восхищенный миром  поэт, забыв разницу между ним и собой, имеющим душу живую, как-то сразу и  странно легко принял и полюбил все  –  … и  в глубине этого сомнительного  царства, как царицу, в шелках и перстнях Незнакомки, Истерию с ее слугой,  Алкоголем» [Гумилев Н. С. Соч.: В 3-х т. – М.: Худ. лит., 1991., т. 3, с. 110].  

Именно ответственность перед самой жизнью, порожденная признанием  ценности  каждого  из  ее  проявлений,  в  соединении  с  четкой  иерархией  этических ценностей, подразумевается в словах Ахматовой о том, что акмеизм  – это «чувство ответственности, которого у символистов вовсе не было» [Записные книжки Анны Ахматовой (1958 – 1966). – М. – Torino: Giulio Einaudi editore, 1996. – 852 с., с.  650]. 

Автор: Т.А. Пахарева

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.

***

*****