В  качестве исследователя анализируя поэтику Ахматовой, один из глубинных ее  мотивов Седакова обозначила как «шкатулку с зеркалом», или «одно в другом»  [Седакова О. А. Проза. – М.: Эн Эф Кью/Ту Принт, 2001. – 960 с.,  с.  532].  Несомненно,  Седакова в  данном  случае  находит  в  поэзии  Ахматовой начала,  соприродные  собственному  творчеству  –  как  это  происходило  и  в  филологических  опытах  самой  Ахматовой  (ее  статьи Пушкине) или  Мандельштама  («Разговор о Данте»),  так что  размышления о  другом поэте предстают одновременно и автокомментарием к своим стихам.   

По-иному  культуроцентричная  ценностная  ориентация  выражена  в  художественном  мире  Т.  Кибирова.  Поэзия  для  него  является  не  только  источником классических эстетических образцов, но, прежде всего, источником  эталонной поведенческой модели для поэта. Все, что им произносится в стихах,  произносится словно бы перед высшим судом поэзии, персонифицированной в  индивидуальном  кибировском  божестве,  имя  которого  –  «бог  Нахтигаль»  –  позаимствовано  из  Мандельштама,  и  тем  самым  лишний  раз  подчеркнута  поэтическая родословная этого божества.  «Бог Нахтигаль» у Кибирова  – это,  прежде  всего,  судья  слов  и  помыслов  поэта,  главный  долг  которого  –  это  «преданность Святыням» (напомним, что именно эта установка на сохранение  культурного наследия и его приращение отмечается всеми исследователями как  один из краеугольных принципов акмеизма). Именно сохранение преданности  святыням поэзии в смутные времена – та доблесть, за которую «Бог Нахтигаль  нам даст по праву // тираж Шенье иль Гумилева, // по праву, а не на халяву, //  по  сказанному  нами  слову!»  [Кибиров Т. «Кто куда – а я в Россию…». – М.: Время, 2001. – 512 с.,  с.  138].  Искушение  же  литературной  поденщиной,  обеспечивающей  безбедное  житье-бытье  ценой  утраты  причастности  к  «высокому  племени»  поэтов,  квалифицируется  как  «грех  холопский», в который поэт впадает в минуту слабости: 

Бог Нахтигаль, прости!  

Помилуй мя и грех холопский отпусти!   

Кабак уж полон. Чернь резвится и балует. 

Прости, бог Нахтигаль, нас все еще вербуют 

для новых глупостей, и новая чума 

идет на нас, стучит в хрущевские дома… 

……………………………………………. 

…И все же – для того ли 

уж полтораста лет твердят – покой и воля – 

пииты русские – свобода и покой! –  

чтоб я теперь их предал? За душой  

есть золотой запас, незыблемая скала…    

И в наш жестокий век нам, право, не пристало  

скулить и кукситься [Кибиров Т. «Кто куда – а я в Россию…». – М.: Время, 2001. – 512 с., с. 224 – 225].

В художественном мире Кибирова можно выделить два имени, которые  прежде всего воплощают для него эталонные образцы поэтического поведения,  –  это  Мандельштам и  Пушкин.  Именно  их  поэтический  словарь,  по  преимуществу,  задействуется  Кибировым,  когда  речь  заходит  о  ценностях,  составляющих ту самую «незыблемую скалу» (процитированные выше строки  ярко  иллюстрируют  этот  тезис,  поскольку  весь  текст  Кибирова  состоит  буквально  из  чередования  пушкинских  реминисценций  с  мандельштамовскими).  Пушкин  –  это  абсолютное  ценностное  мерило,  безусловная  точка  отсчета,  по  которой  определяется подлинное  достоинство  любых поступков, слов, событий и ценностей. Для всей же России у Кибирова  Пушкин  –  это,  может  быть,  ее  главное  оправдание  («мне  порукой  Пушкин  твой»). Поэтому естественно, что цитация Пушкина у Кибирова– это всегда  знак  отсылки  к  универсальному,  абсолютному  ценностному  мерилу.  Мандельштам  же  –  это  скорее  некое  «личное  мерило»  для  Кибирова  –  конкретный  образец  для  выработки  поэтического  поведенческого  кодекса.  Поэтому и мандельштамовский цитатный слой, постоянно присутствующий в  кибировских  стихах,  выдвигается  на  первый  план  именно  в  тех  текстах,  которые так или иначе затрагивают проблему достойного личного присутствия  поэта  в  культуре.  Придание  образам  великих  поэтов  статуса  «культурных  прототипов» у  Кибирова  аналогично  акмеистическим проекциям культуры  в  «персонологическую реальность» [Смирнов И. П. Смысл как таковой. – СПб.: Академический проект, 2001. – 352 с., с. 141].  

Автор: Т.А. Пахарева

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.