Крайне противоречивым в мифологическом пантеоне является  образ  Бабы-Яги.  Не  сохранилось  никаких  письменных  свидетельств,  называющих  ее  божеством  или  духом  славянской  мифологии.  И  в  то  же  время  образ  Бабы-Яги  широко  бытует  в  устном фольклоре, прежде всего в волшебных сказках. Исходя из  этого,  одни  ученые  отказывают  ей  в  мифологическом  статусе,  считая  «лесной  старухой  –  волшебницей»,  сказочным  персонажем,  другие  относят  ее  к  разряду  подземных  богов .  Разумеется,  как  тип  Баба-Яга  сформирована  волшебной  сказкой.  Но  в ее  поэтической  и образной  системе  сохранились  отголоски  архаичных мифопоэтических   представлений. В этом смысле образ  Яги,  по  утверждению  К.В.  Чистова,  «начал  складываться  в  праславянский  период  и,  вероятно,  окончательно  оформился  как  сказочный в период восточнославянской общности».

Спорна  и  этимология  имени  Бабы-Яги,  которое  соотносят  с  «яшка»,  «яща»  –  ящуром-прародителем  всего  живого,  со  старосербским  jega  –  «болезнь»,  «кошмар»  и  т.д.  Если  верить  мифологическому  своду  «Песен  птицы  Гамаюн»,  то  Баба-Яга  –  один  из  древнейших  мифологических  персонажей,  связанных  с  «навьим» миром. Правда, она фигурирует здесь под именем Буря  Яга, великанша Усоньша Виевна. Однако другие атрибуты  Яги –   огненная  ступа  и  избушка  на  курьих  ножках  –   в  текстах  присутствуют.  Интересно,  что  реликты  «огненной  ступы»  сохранились в белорусском фольклоре, где Баба-Яга разъезжает по  небу в огненной ступе и погоняет огненной метлой.

В интерпретации «Песен...» Яга – дева-воительница («молодая  – удалая»), способная постоять за себя. И только могучий Велес,  «скотий  бог»,  усмирил  ее,  сделав  своей  женой.  Вероятно,  культ  Яги  первоначально  восходит  к  «Бабе»  как  некоему  матриархатному  началу,  о  чем  свидетельствуют  архаические  реликты  ее  имени  («йогиня-матушка»).  Затем,  с  наступлением  патриархата, она теряет  свои  охранительные функции, все  более  превращаясь  во  враждебное  человеку  существо.  Христианство наносит  окончательный  удар,  и  Баба-Яга  приобретает  тот  канонический  облик,  который  хорошо  известен  по  волшебным  сказкам, где она выступает в большинстве своем как враждебный  человеку  персонаж.  Инфернальность  Яги  зафиксирована  в  классическом  толковании  этого  образа  В.  Далем:  «Яга  или  яга  баба, ягбя, ягавая или ягишна, род ведьмы, злой дух под личиной  безобразной старухи».

Типология  Яги  и  ее  функции  подробно  разработаны  В.Я.  Проппом,  увидевшим  в  этом  персонаже  отражение  архаичных  мифологических  представлений  (загробный  мир),  обрядов  и  ритуалов. Следуя за ученым, выделим отдельные структурные  фрагменты типа Яги:

1. Облик Яги, ее атрибутика. Как было уже отмечено, облик Яги  складывается  в  результате  ее  эволюции,  многовековых  культурных  напластований  и  в  полной  мере  проявляется  в  волшебной  сказке.  В  образе  Яги  противоречиво  сочетаются  как  зооморфные (архаичные), так и антропоморфные (более поздние)  признаки.  Зооморфность  Яги  проявляется  в  ее  «одноногости»  –   знаковой  принадлежности  к  низшему,  хтоническому,  горизонту  бытия  и  его  олицетворению  –  змее  (змею):  «Культ  змей  как  существ,  сопричастных  к  стране  мертвых,  начинается,  по- видимому,  уже  в  палеолите…  К  этой  эпохе  относится  возникновение образа смешанной природы: верхняя часть фигуры  от  человека,  нижняя  от  змеи».  Заметим,  что  о  ноге  Яги  сообщается,  как  правило,  в  единственном  числе,  причем,  в  «костяном» качестве. «Ах ты, бабушка Яга, одна ты нога» («Иван - царевич и богатырка Синеглазка»), «Кости у нее местами выходят  наружу  из-под  тела»  (В.  Даль).  Следовательно  –  «костеногость»  как  знаковый  признак  смерти,  отсутствие  жизненной  энергии  –   реконструкция  зооморфного  кода  Яги  и  его  хтонического  маркирования.

В  другом  месте  Яга  изображается  как  «пресмуглая  и  тощая,  семи  аршин ростом...  зубы  аршина  полтора  длиной,  при  том  же  руки ее украшали медвежьи когти». Зооморфный облик Яги в  приведенном отрывке, как и ее связь с лесом и зверями, позволяют  выводить  ее  образ  из  древнего  образа  хозяйки  зверей  и  стража  мира мертвых.

В антропоморфных вариантах Яга предстает всегда старухой, в  некоторых  текстах  замужней,  у  нее  имеются  дочери  (от  трех  до  двенадцати  в  разных  интерпретациях)  и  трое  сыновей.  Следует  отметить  и  гипертрофированность  половых  признаков  Яги,  изображаемой  с  огромными  грудями  («титьки  через  порог»,  «титьки на крюку замотаны») – свидетельство генетической связи  Яги  с  животворными,  рождающими  функциями  архаичной  «Бабы».  Топонимически  Яга  занимает  все  пространство  избы,  составляя с ней изоморфное целое: «Впереди голова, в одном углу  нога, в другом другая, «ноги на порожке, губы на сошке, руки из  угла в угол».

Яга  либо  лежит  на  печи  (на  лавке,  на  полу),  либо  летает.  В  этом смысле ее обязательным атрибутом является железная ступа  (в  отдельных  вариантах  огненная),  которую  она  погоняет  железным  пестом  (помелом).  По  одной  версии  она  слепа  (либо  больна глазами). Слепота Яги может быть истолкована в контексте  бинарности  света  и  тьмы,  «видимого-невидимого».  Потусторонний  мир  –  темный,  «слепой»  мир.  Умереть  –  значит  лишиться  света,   зрения.  Не  случайно  поэтому  смерть  в  фольклорной  традиции  слепа  («смерть  сослепу  лютует»).  А  поэтому пограничный персонаж, каковым является Баба Яга, несет  на себе печать породившей ее среды - темноты и слепоты. 

Однако  существуют  и  вполне  обоснованные  попытки  опровергнуть это свойство Яги. Антропоморфизм облика Яги  обнаруживается  в  ее  связи  с  очагом  (печью),  приготовлением  пищи  и  обостренным  обонянием.  Встречая  героя,  способного  пройти обряд инициации, она затопит печь (либо готовя ему еду,  либо  задумав  погубить),  она  узнает  по  запаху  явившихся  к  ней  гостей  и  т.д.  Вообще,  обостренное  обоняние  Яги  –  это  реакция  представителя «иного» мира на запах пришельца («Фу-фу. Доселе  русского  духа  видом  не  видано...,  а  ныне  русский  дух  в  очью  появился»).  Иначе говоря, запах становится маркером  «своего» и  «чужого» миров. Характерно, что нечистый мир тоже имеет свой  специфический  запах.  Так,  постоянный  эпитет  беса  в  древнерусский  текстах  –  «злосмрадный»  указывает  на своеобразную «эмблематику» нежити: «Плохой запах, начиная со  средних  веков,  включался  как  существенный  признак  греха  в  пространство  «святое-грешное».  Отвратительный  запах  приписывался  сатане…  В  русской  культуре  проблема  запахов  прежде всего встречается как свидетельство отличия мира живых  от  мира  мертвых.  Так,  в  фольклоре  Баба  Яга,  как  правило,  замечает  проникновение  в  ее  дом  живого  человека  именно  по  этому признаку…».

2. Жилище  Бабы-Яги  и  пространство  локуса.  Баба-Яга –   «пограничный» персонаж. Она живет в избушке на курьих ножках,  реже – «на козьих», «на бараньих ножках» «без окон без дверей»,  которая  расположена  на  границе  «Яви»  и  «Нави»,  светлого  и  темного миров (открытое пространство –   лес). Жилище Бабы-Яги  –  топонимический  маркер  между  реальным  и  потусторонним  миром.  Оно  находится  в  системе  пространственно-временных  координат,  открывающих  путь  в  иной  мир.  Исследователи  указывают  на  сходство  избушки  Яги  с  домовиной,  в  которой  у  древних  славян  происходило  погребение  покойника  и  которая  ставилась  на  развилках  деревьев.  Тем  самым  маркируется  принадлежность   этого  персонажа  к потустороннему миру,  точнее  – к проходу в него.

Это не дом в привычном понимании, а анти-дом с замкнутым  хронотопом, где действуют свои законы, это «сторожевая застава»,  по словам В.Я. Проппа, разделяющая естественный мир человека и  враждебный  мир  нечисти:  «Забор  вокруг  избы  из  человечьих  костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо дверей  у ворот –   ноги человечьи, вместо запоров –   руки, вместо замка –   рот  с  острыми  зубами».  Животная  природа  избушки  (куриные  ноги,  на  которых  она  стоит,  руки вместо запора,  рот с  острыми  зубами) тоже не случайна. Курица (петух) – постоянные атрибуты  многих  магических  обрядов  и  жертвоприношений,  связанных  с  ритуалом  посвящения,  инициации  и  проходом  в  «иной»  мир.  А  потому Яга как «страж границы» естественным образом обитает в  жилище на курьих ногах. 

3. Функциональная  типология  Яги.  В  сказочных  текстах  выделяются три типа Яги, восходящие к мифологическим истокам:

- Яга-дарительница;

- Яга-похитительница;

- Яга-воительница.

К  основной  типологии  добавляются  и  вторичные  функциональные  признаки:  «Яга - охранительница»,  «Яга - советчица»,  что,  впрочем,  является  разновидностью  функции  «Яги-дарительницы».  В  большинстве  текстов  она  выступает  как  враждебное  человеку  начало,  проявляя  весь  набор  негативных  качеств: жестокость, вероломство, коварство, хитрость и т.п. Она  побивает  богатырей  (Усыню  и  Горыню),  действуя  при  этом  стопудовым  молотом  (кочергой),  однако  всегда  пасует  перед  Иваном. Жертвой Яги оказываются и дети, которых она похищает,  собираясь  изжарить  в  печи.  В  испытании  (очищении)  огнем  проявились  реликты  архаического  ритуала  посвящения  по  принципу «умирания - возрождения». 

Существуют варианты и более доброжелательной, «гуманной»  Бабы-Яги,  ближе  всего  стоящей  к  мифопоэтическим  истокам  «стража»  иного  мира.  «Мифологическая сущность  доброй Бабы-Яги  не подлежит  сомнению». В этом  качестве она  изображается  «всемогущей, мудрой и вещей старухой, полновластной «хозяйкой  леса».  Она  испытывает  героя,  подвергая  его  иерархии  ритуализированных  процессий: мытью в  бане,  угощению  едой и  узнаванию причин посещения. Каждая из них обладает глубинной  архетипической памятью.

В  мифопоэтических  представлениях  баня  являет  собой  амбивалентный  топос.  С  одной  стороны,  это  место  омовения,  телесного «просветления», с другой,  –  средоточие инфернальных  сил,  символизирующих  наносное,  нечистое,  «греховное»  начало.  Мытье  же  в  бане  Яги  –   ритуал,  связанный  с  глубинными  мифологическими  смыслами,  «развоплощение»  героя,  его  освобождение  (омовение) от мира  «яви», обрядовая  подготовка к  инициации,  к  переходу в  «навий»  мир.  При  этом  Яга  деятельно  помогает  и,  как  правило,  топит  баню  сама.  Сходную  функцию  имеет и  угощение  Ягой героя  –  проходной  сюжетный  мотив как  способ  ритуального  приобщения  к  «иному»  миру.  И,  наконец,  узнавание  причин  –   последняя  точка  готовности  героя  к инициации,  его  способность  к  адаптации  в  ином  хронотопном  измерении.  Здесь  Яга  выступает  как  щедрая  дарительница:  она  может предсказать путнику будущее, помогает мудрыми советами,  дает богатырского  коня и  волшебный  клубок,  указывает  путь.  В  поздних вариантах образ Яги снижается: она предстает сварливой,  упрямой  и  склочной,  иногда  даже  воровкой.  Возможно,  это  обусловило  нарицательное восприятие Яги в  массовом сознании.  Этим  именем  стали  называть  старых,  сварливых  и  некрасивых  женщин и старух. 

Автор: П.Ф. Маркин

Предыдущая статья здесь, продолжение здесь.

***

*****