В  современном  мире,  когда  прошлое  стучится  в  настоящее,  чтобы  срезонировать  в  будущем,  образуя  при  этом  сложное  полифоническое  звучание,  изучение  отечественной  мифологии  становится насущной необходимостью. Действительно, языческое детство в национальной истории и культуре осталось навсегда, его  невозможно  вычеркнуть.  Оно  было  и  оно  есть.  Просто мы  не  всегда  его  замечаем,  потому  что  живем  в  его  тени.  Мифология «знакова», в качестве  устойчивых архетипов она органично вошла  не  только  в  культуру,  но  и  в  сферу  обыденного  сознания.  Это кодифицированный  набор  правил,  запретов,  поверий,  примет,  рекомендаций, магических действий, характерных для повседневной  жизни.

Необходимость  изучения  славянской  мифологии  диктуется  также стремлением восстановить глубинные истоки национальной  культуры,  определить  точки  ее  отсчета;  кроме  того,  оно  дает  представление  об  идеологических  скрепах  древнерусского  государства,  способах  и  формах  освоения  человеком  мира,  национальных  особенностях  русского  характера.  Языческая  мифология является «почвой» народной культуры, огромный пласт  которой просто невозможно понять без знания  древнеславянских  божеств.  Пережив  христианство  или  ассимилировав  с  ним,  она  органически  вошла  в  волшебные  сказки,  былички  –  рассказы  о  сверхъестественных  существах  и  явлениях;  в  свадебные  обряды,  заговоры  и  заклинания,  в  которых  содержится  своеобразная  «классификация»  космических  и  человеческих  функций.  Определенная  часть  народных  песен  также  несет  наслоение  языческой мифологии, ею пронизаны  праздники встречи  весны  –  Масленицы,  Коляды  и  Купалы  с  их  ритуальными  кострами  и  хороводами. 

Наконец, известную дань язычеству отдали русские писатели,  художники и музыканты. А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.С. Лесков, А.Н. Островский,  А.М.  Ремизов,  А.А.  Блок,  С.А.  Есенин,  Н.А. Клюев,  В.В.  Хлебников,  И.Я.  Билибин,  И.Н.  Крамской,  К.Е. Маковский,  А.А. Алябьев,  А.С.  Даргомыжский,  А.К. Лядов,  М.А. Врубель, В.М.  Васнецов,  К.А. Васильев,  М.П.  Мусоргский,  С.С. Прокофьев  и  др.  в  разное  время  обращались  к  темам  и  мотивам  древнеславянской мифологии,  черпая  оттуда  отдельные  сюжеты,  художественные  образы  и  символы.  И  без  знания  верований  наших  далеких  предков  трудно  постигнуть  творения  русской классики. 

Словом,  изучение  язычества  –   это  сохранение  нити  памяти  народа, животворной связи не только с прошлым, но и с будущим.  Однако,  как  это  ни  покажется  странным,  проблемы  древнеславянской мифологии являются недостаточно изученными  и  спорными.  В  отличие  от  античной,  египетской,  индийской  и  других мифологий мира, где существует достаточно устоявшаяся и  канонизированная иерархия  богов, в  славянской подобный  канон  отсутствует.  Неясна,  а  порой  и  спорна,  генеалогия,  нет  четкого  разделения  функции  богов  –  всего  того,  что  делает  мифологию  системой,  определяющей  способ  осмысления  первобытным  человеком мира и формирующей его мифологическое мышление.

Существует несколько причин подобной ситуации:

I. Древние славяне  не  имели  такой  развитой  письменной  культуры,  как  другие  народы.  Так,  источником  классического  пантеона  античной  мифологии  были  поэмы  Гомера,  Гесиода,  Овидия  («Метаморфозы»).  Историк  Геродот  писал  по  этому  поводу:  Гесиод  и  Гомер  «составили  для  эллинов  родословную  богов, снабдили имена божеств эпитетами, поделили между ними  достоинства  и  занятия  и  начертали  их  образы».  Конечно,  не  Гомер  и  Гесиод  «поделили»  между  богами  «достоинства  и  занятия», они зафиксировали  то, что к тому времени выработало  коллективное  народное  сознание,  и  донесли  до  античного  грека  как религиозную догму. 

Об  индийской  мифологии  мы  знаем  из  памятников  древнеиндийского эпоса «Ригведы» и «Махабхараты». Сведения о  древнеегипетских  мифах  дошли  из  знаменитых  «Текстов  пирамид»  и  «Текстов  саркофагов»  –  одних  из  древнейших  собраний мифологических сводов. 

Подобных  письменных  памятников  от  древних  славян  не  дошло.  Правда,  существует  письменный  источник,  на  который  ссылаются  некоторые  исследователи  языческой  мифологии.  Это  «Велесова  книга»,  написанная  новгородскими  волхвами  в  IX  в.  н. э.,  но  большинство  ученых  считают  ее  позднейшей  литературной  мистификацией.  Так  откуда  же  берутся  свидетельства о древнеславянских божествах? В первую очередь,  богатейшая устная фольклорная традиция во всем многообразии ее  жанров  (обрядовые  песни,  заговоры,  сказки,  былички  и  т.   д.),  сумевшая  на протяжении  многих  веков  сберечь  представления  о  своих «дохристианских» богах.  Правда, фольклорные  источники,  будучи  вторичным  субститутом,  могут  искажать  глубинные  мифологические  сущности,  создавать  на  их  основе  артефактные  явления  и  образы  (Жар-Птица  и  т. д.).  Далее,  по  словам  авторитетных  исследователей  язычества  В.В.  Иванова  и  В.Н.  Топорова,  это  «средневековые  хроники,  анналы,  написанные  посторонними  наблюдателями  на  немецком  и  латинском  языках  (мифология  балтийских  славян)  и  славянскими  авторами  (мифология  польских  и  чешских  племен)...  Ценные  сведения  содержатся  в  сочинениях  византийских  писателей  (начиная  с  Прокопия,  VI  в. н.э.) и в географических описаниях средневековых  арабских  и  европейских  авторов».  В  этой  связи  следует  назвать,  кроме  сочинения  Прокопия  Кессарийского  «О  войне  с  готами» (VI в.), «Хронику» Гитмара Мерзебургского (около 1012– 1018  гг.),  «Славянскую  хронику»  Гельмгольда  (1167–1168  гг.),  «Деяния датчан»  Саксона Грамматика  (вторая половина XII в.) и  некоторые другие. В текстах Прокопия и Гельмольда, в частности, постулировалось «свойственное славянам  поклонение  Природе  в  образах, олицетворявших природные стихии богов».

Кроме того, много ценных свидетельств  донесли  летописные  своды:  «Повесть  временных  лет»,  «Густынская  летопись»  и  др.,  религиозные  инвективы  –   поучения  против язычества («Слово  и  откровение св. апостолъ», «Слово некоего Христолюбца», «Слово  Иоанна  Златоуста»,  «Поучение  против  стригольников»),  азбуковники, палеи и т. д. Реликты древнеславянской мифологии  можно  обнаружить  в  апокрифах,  в  запрещенных  церковным  уставом  книгах,  среди  которых  пользовались  известностью «Остролог»,  «Громник»,  «Калядник»,  «Волховник»,  «Чаровник»,  «Сонник»  и  некоторые  другие.  Мифологическим  источником  являются  многочисленные  этнографические  и  археологические  памятники, позволяющие доказательно говорить, как это сделал во  многих  работах  Б.А.  Рыбаков,  о  происхождении  и  функциях  славянских божеств.

II. Большую роль  в  забвении  языческой  мифологии  сыграло  христианство, принятое на Руси  в X веке (988 г.  н. э.). Началось  планомерное  наступление  на  славянское  язычество  как  чуждую  религию.  Из  народного  сознания  вытеснялась  веками  культивируемая  вера  в  многоликий  пантеон  божеств  и  идолов.  Однако  народ  и  народная  культура  несколько  веков  стихийно  сопротивлялись  этому  процессу,  внося  элементы  язычества  в  христианство,  в  результате  чего  изначально  языческое  народное  мировоззрение растворилось в христианстве, «создав уникальный  сплав  –  русское  православие».  «Понадобилось  по  крайней  мере  три  столетия  для  того,  –   пишет  М.П.  Новиков,  –   чтобы  христианство  ценой  огромных  потерь,  лавирования,  уступок  и  компромиссов  одержало  победу  и  превратилось  в  безраздельно  господствующую  идеологию».  При  этом  «церковь  начала  приспосабливать  и  подчинять  своему  влиянию  многие  дохристианские  представления,  особенно  те  из  них,  которые  связаны с наиболее почитаемыми праздниками и поверьями».

III.  Процесс  забвения  славянской  мифологии  продолжался  и  после  1917  года,  нося  отчетливо  идеологический  характер.  Идеологи «нового мира» сознательно отсекали предшествующую  культуру,  сбрасывая ее  с «парохода  современности».  Едва  ли не  традиционной  стала  точка  зрения,  согласно  которой  русская  культура  начинается  только  с  принятия  христианства. У этой  концепции есть  свои  традиции. Еще Г.  Георгиевский, доказывая бедность и  ограниченность  «дохристианской» русской  культуры,  писал  в  XIX  веке,  что  русский  народ  «не  создал  никаких  отвлеченных,  определенных систематизированных знаний». К сожалению, в  плену  подобных теорий оказываются современные  известные и всеми уважаемые ученые. Так   Д.С. Лихачев в статье, посвященной 1000-летию крещения Руси, пишет: «...Если говорить об условной дате начала русской культуры, то я... считал бы самой  обоснованной 998 год».  Эту  мысль варьирует  А.А. Алексеев:  «Крещение Руси открыло исторический период и наглухо закрыло  доисторический». Подобные позиции – проповедь западного,  патерналистского  взгляда  на  русскую  культуру,  которая,  якобы,  зародилась только с принятием восточного христианства, а потому  является  вторичным  явлением.  Согласно  такому  пониманию  у  русских  – самой  многочисленной  славянской  нации  –  нет  своей  изначальной  культуры,  нет  истоков,  а  есть  заимствованная,  привнесенная  из  Византии.  И  тогда  оказывается,  что  «просвещенная» Европа «цивилизовала» дикую Русь. Характерно,  что  и  официальная  идеология,  декларировавшая  формирование  артефакта  нового  «советского»  человека,  также  отсекала  глубинные  пласты  национальной  культуры.  Изыскания  же  в  области  славянских  древностей  носили  сугубо  научный,  узкопрофессиональный  характер,  малодоступный  для  широкой  аудитории. Не переиздавались  работы  известных мифологов  XIX  в.  (фундаментальный  труд  А.Н.  Афанасьева  «Поэтические  воззрения  славян  на  природу»,  в  сокращенном  варианте  «Древо  жизни»,  был  издан  только  в  1983  году);  не  появлялись  интерпретированные издания, актуализирующие  мифологические  верования наших предков.

Методологически очевидно, что всякая национальная культура  начинается  с  устного  народного  творчества  и  мифологии  в  качестве  ее  системообразующей  части.  Даже  у  самого  малого  народа  всегда  существует  своя  оригинальная  мифология,  органически  вписывающаяся  в  его  культурный  контекст  (африканская,  полинезийская,  эскимосская  и  т.  д.).  Русская  культура  подготовлена  всей  эволюцией  славяно-русского  язычества,  в  недрах  которого  накапливались  ее  национальные  сегменты.  Христианство  пришло  на  Русь,  когда  там  уже  существовала  сложившаяся  государственность  и  идеологические  институты  в  лице  языческих  богов.  Другое  дело,  что  сегодня  в  силу  названных  причин  древнеславянская  мифология  подобна  «старинному  манускрипту»,  текст  которого  нуждается  в  основательной  реставрации.  В  этой  связи  полную  картину  славянских языческих  мифов  восстановить  чрезвычайно  сложно, хотя существует ряд работ на этот счет как дореволюционного, так  и современного периода.

В  1980– 2000- е  годы  в  связи  с  коренными  изменениями  социокультурной  среды  появился  целый  список  интерпретаций  древнеславянских  мифологических  текстов,  уровень  которых  характеризуется  значительным  разбросом.  Большинство  из  них  ориентированы  на широкого  читателя  и,  к сожалению,  не всегда  научно  выдержаны,  представляя  амальгаму  мифологических  и  фольклорных  персонажей,  часто  не  подтвержденных  научно- признанными  источниками.  Одновременно  издаются  фундаментальные труды, в которых представлен мифологический  корпус  как  высших,  так  и  низших  персонажей,  мифология  животного, растительного и предметного мира, природных стихий  и явлений (энциклопедический словарь «Славянская мифология»);  воссоздается  картина  мироздания  и  «система  мировоззрения»  древних  славян,  истоки  народной  культуры  в  ее  символических  смыслах  (этнолингвистический  словарь  «Славянские  древности »  (1995)  под  редакцией  Н.И. Толстого)  и  т.д.  В  исследованиях  последних десятилетий (В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Б.А. Рыбаков,  Н.И. Толстой, Б.А. Успенский, О.В. Цивьян, Н.А. Криничная, Е.Е.  Левкиевская  и  др.)  актуализирована  работа  по  реконструкции  «вторичных»  археологических,  фольклорных  и  письменных  источников,  функциональных  и  сакральных  характеристик  мифоперсонажей,  реконструкция  их  праславянских  рудиментов,  описание  бинарных  оппозиций,  имеющих  глубинные  архетипические смыслы. 

Положение  осложняется  тем,  что  в  силу  исторической  обособленности  славянских  племен  (западные,  балтийские,  южные,  восточные)  их  религиозные  воззрения  были  неоднородными: одни из  них верили в  силы  космоса и природы,  другие  –  в силы плодородия  –  Рода и рожаниц, третьи – в  души  умерших  предков и  т.д. Кроме  того, как и  в других  мифологиях  мира,  славянские  боги  эволюционизировали,  теряли  свои  первоначальные  функции,  мельчали  или  вовсе  исчезали. Другие,  наоборот, возвышались, «отбирая»  функции у  своих соперников:  случалось,  что  два  божества  сливались  в  одно,  объединяя  свои кураторские свойства.

Учитывая  разночтения  одних  и  тех  же  богов  у  разных  славянских племен, следует  осторожно судить об  их  количестве,  функциях и каноне. Письменные памятники, упоминающие имена  богов, застали их «смерть», а рождение теряется в глубине веков.  Сложность  и  хаотичность  мифологической  картины  древних  славян  обусловили  и  различные  подходы  к  ее  систематизации.  Первую  «систематику»  славянского  язычества  предпринял  автор  «Слова об идолах». Начальными божествами в его интерпретации  были  упыри  и  берегини,  затем  следует  поклонение  Роду  и  рожаницам.  И только позже  славяне стали  почитать «проклятого  бога  Перуна»,  а  также  Хорса,  Макошь  и  других  богов  «классического пантеона»: «Славяне начали трапезу ставити Роду  и рожаницам прежде Перуна бога их. А прежде того клали требы  упырям  и  берегиням».  Эта  систематика  повторяется  и  в  публикации  памятника  по  рукописи  Софийского  Новгородского  собора  и  по  рукописи  Чудова  монастыря,  что  исключает  ее  случайный характер.

В  XVIII  –  начале  XIX  веков  (М.И.  Попов,  М.Д.  Чулков,  М.М. Херасков,  А.С.  Кайсаров,  Г.А.  Глинка)  сформировалась  иерархическая  модель,  где  боги  распределялись  по  сферам  влияния и функциям [14]. В последующем (А.Н.   Афанасьев, И.П.  Сахаров,  Н.М.  Гальковский,  С.М.  Максимов  и  др.)  систематика  языческой  мифологии,  усложняясь  и  пополняясь  новыми  материалами,  тем  не  менее  не  подвергалась  принципиальному  пересмотру.  Пожалуй,  только  Д.О.  Шеппинг  попытался  предложить свою систематизацию славянского язычества, выделив  три периода: 

1) эпоха духов; 

2) эпоха божеств природы; 

3) эпоха богов-кумиров.

Эпоха  духов  связана  с  начальным  периодом  развития  человеческого  общества,  когда  человек  антропоморфизировал  силы  природы,  неподвластные  рациональному  объяснению,  представляя их в  качестве  безликих существ. На второй ступени происходит отождествление и закрепление определенного явления  с  воображаемым  божеством  и  его  персонификация.  Их  зримым  воплощением  являются  идолы  и  кумиры.  И,  наконец,  третий  период связан с канонизацией антропоморфных божеств, которым  строят храмы, учреждают касты волхвов и жрецов.

Б.А.  Рыбаков в  фундаментальной работе  «Язычество  древних  славян»  (позднее  в  «Язычестве  древней  Руси»)  рассматривает  древнеславянскую  мифологию  в  ее  историческом  развитии  и  в  соотношении с уровнем общественного сознания. В этой связи он  выделяет следующие этапы:

1. Культ упырей и берегинь

2. Культ Рода и рожаниц.

3. Культ Перуна.

Современные исследователи  мифологий  мира  В.В.  Иванов  и  В.Н.  Топоров  предлагают  сравнительно-исторический  подход  реконструкции  славянского  язычества  с  целью  выявления  его  индоевропейских  истоков  и  параллелей.  С этой  целью  они  выделяют  несколько  уровней  функциональных  характеристик  богов:

1. Высший, характеризующийся обобщенным типом функций (природная, военная  и т.  д.  – Перун,  Велес,  Сварог  (Сварожич),  Даждьбог.

2. Низший, к  которому  относятся  божества,  связанные  с  хозяйственными циклами и сезонными обрядами и  воплощавшие  целостность  замкнутых  родовых  коллективов  (Род,  Чур  –  у  восточных славян).

3. Третий уровень  характеризуется  наибольшей  абстрактностью  кураторских  функций  (Доля,  Лихо,  Правда,  Кривда). 

Следовательно,  из  разных  подходов  необходимо  выбрать  то  плодотворное, что позволит рассматривать языческую мифологию  в историческом аспекте, увидеть ее гносеологические истоки, и, по  возможности,  определить  пантеон  основных  божеств  и  их  функции.  И  здесь  важно  понять  движение  от  архаичных,  не  имеющих персонифицированного выражения славянских божеств, к «зрелым» мифологическим персонажам, оформившимся в эпоху  сложившейся  государственности,  их  сакральным  смыслам  и  характеристикам.

 

Автор: П.Ф. Маркин

***

*****