Люблю разгул пространства мрачный

                                                                                                                         И звездных вихрей торжество,

                                                                                                                         Но воздух наш, земной, прозрачный,

                                                                                                                         Люблю я более всего.

                                                                                                                                                     С. Городецкий

 

Жизнь во всей ее красоте и многообразии проявлений является содержанием искусства. Тайна искусства в том и состоит, что оно передает красоту жизни, ее динамику, но сохраняет при этом совершенство однажды возникшей формы, придает прекрасному мгновению вечность, делает его непреходящим. Ведь каждый переход от одного состояния к другому не только порождает новую красоту, но и приносит потери. Афанасий Афанасьевич Фет, как никто другой, умел схватить мгновение, сделать его вечностью. Великая и прекрасная природа, несомненно, центральный образ поэзии Фета.

Увлечение Фета поэзией природы произошло уже в начале его творческой жизни. Но наиболее полно любовь Фета к природе, знание ее, способность к конкретным и тонким наблюдениям реализуются в его поэзии начиная с 1850-х годов. Характерной особенностью пейзажной лирики Фета становится то, что явления природы описываются у него детальнее, предстают более конкретными, чем у его предшественников. У него нет деревьев, птиц или насекомых вообще, его флора и фауна всегда конкретны и определенны.

Клубятся тучи, млея в блеске алом,

Хотят в росе понежиться поля,

В последний раз, за третьим перевалом,

Пропал ямщик, звеня и не пыля.

 

Нигде жилья не видно на просторе.

Вдали огня иль песни – и не ждешь!

Все степь да степь. Безбрежная, как море,

Волнуется и наливает рожь.

 

За облаком до половины скрыта,

Луна светить еще не смеет днем.

Вот жук взлетел и прожужжал сердито,

Вот лунь проплыл, не шевеля крылом.

 

Покрылись нивы сетью золотистой,

Там перепел откликнулся вдали,

И слышу я, в изложине росистой

Вполголоса скрыпят коростели.

 

Уж сумраком пытливый взор обманут,

Среди тепла прохладой стало дуть.

Луна чиста. Вот с неба звезды глянут,

И, как река, засветит Млечный Путь.

                                               («Степь вечером»).

Это стихотворение показательно тем, что в нем автор перечисляет три вида птиц, участвующих в жизни вечерней степи: лунь, перепел, коростель. Мало того, здесь мы видим, что поэт не только определяет по голосу, какая птица поет, но и где она находится, и какова сила звуков в отношении к обычной силе ее голоса, и даже каково значение услышанных звуков. Еще более наглядно это проявляется в следующем стихотворении:

Жду я, тревогой объят,

Жду тут на самом пути:

Этой тропой через сад

Ты обещалась прийти.

 

Плачась, комар пропоет,

Свалится плавно листок…

Слух, раскрываясь, растет,

Как полуночный цветок.

 

Словно струну оборвал

Жук, налетевши на ель;

Хрипло подругу позвал

Тут же у ног коростель.

 

Тихо под сенью лесной

Спят молодые кусты…

Ах, как пахнуло весной!..

Это наверное ты!

Здесь, несомненно, проявляется хорошее знание природы человеком, который много лет прожил в непосредственной близости к ней. Но дело не только в этом. В то время в сельской местности проживало подавляющее большинство населения России. Многие известные поэты того периода либо жили в деревне, либо хотя бы изредка наезжали в свои имения, чтобы отдохнуть или поохотиться. Однако, практически ни у кого из них, за исключением, пожалуй, И.С. Тургенева, мы не найдем столь точных, выверенных описаний окружающего мира.

Пейзажи Фета имеют также очень четкую привязку во времени: времени суток или времени года. Его пейзажи не просто зимние, весенние, летние или осенние, они изображают конкретные отрезки того или иного сезона. Вот, например, описание вечера в середине лета:

Летний вечер тих и ясен;

Посмотри, как дремлют ивы;

Запад неба бледно-красен,

И реки блестят извивы.

 

От вершин скользя к вершинам,

Ветр ползет лесною высью.

Слышишь ржанье по долинам?

То табун несется рысью.

А вот картина ночи в начале мая:

Какая ночь! На всем какая нега!

Благодарю родной полночный край!

Из царства льдов, из царства вьюг и снега

Как свеж и чист твой вылетает май!

                  

Какая ночь! Все звезды до единой

Тепло и кротко в душу смотрят вновь,

И в воздухе за песнью соловьиной

Разносится тревога и любовь.

 

Березы ждут. Их лист полупрозрачный

Застенчиво манит и тешит взор.

Они дрожат. Так в деве новобрачной

И радостен и чужд ее убор.

 

Нет, никогда нежней и бестелесней

Твой лик, о ночь, не мог меня томить!

Опять к тебе иду с невольной песней,

Невольной – и последней, может быть.

Пейзаж Фета здесь локализован не только во времени, но и в пространстве. Очевидно, что это пейзаж средней полосы России, как и большинство лирических картин поэта.

Опять незримые усилья,

Опять невидимые крылья

Приносят северу тепло;

Все ярче, ярче дни за днями,

Уж солнце черными кругами

В лесу деревья обвело.

 

Заря сквозит оттенком алым,

Подернут блеском небывалым

Покрытый снегом косогор;

Еще леса стоят в дремоте,

Но тем слышнее в каждой ноте

Пернатых радость и задор.

 

Ручьи, журча, и извиваясь,

И меж собой перекликаясь,

В долину гулкую спешат,

И разыгравшиеся воды

Под беломраморные своды

С веселым грохотом летят.

 

А там по нивам на просторе

Река раскинулась, как море,

Стального зеркала светлей.

И речка к ней на середину

За льдиной выпускает льдину,

Как будто стаю лебедей.

Но, конечно же, не только конкретностью и детальностью восхищают нас стихотворения Фета о природе. Их обаяние, прежде всего, в том, что автор способен передать не только картинку природы, но и свои ощущения и эмоции от воздействия на него данного пейзажа:              

Как нежишь ты, серебряная ночь,

В душе расцвет немой и тайной силы!

О, окрыли – и дай мне превозмочь

Весь этот тлен, бездушный и унылый!

 

Какая ночь! Алмазная роса

Живым огнем с огнями неба в споре,

Как океан, разверзлись небеса,

И спит земля – и теплится, как море.

 

Мой дух, о ночь, как падший серафим,

Признал родство с нетленной жизнью звездной

И окрылен дыханием твоим,

Готов лететь над этой тайной бездной.

Природа у Фета – это состояние воздуха и состояние души. Человеку передается жизнь природы, и его сердце отзывается на тонкие изменения в ней трепетом, радостью и восторгом.

Я пришел к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало;

 

Рассказать, что лес проснулся,

Весь проснулся, веткой каждой,

Каждой птицей встрепенулся

И весенней полон жаждой;

 

Рассказать, что с той же страстью,

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова;

 

Рассказать, что отовсюду

На меня весельем веет,

Что не знаю сам, что буду

Петь, - но только песня зреет.

Чаще всего лирический герой Фета не чувствует равнодушия природы, а напротив – ощущает живую связь с ней. В отличие от Тютчева, глубоко ощущавшего и счастье от общения с природой, и трагический разлад с нею, Фет почти всегда гармонически воспринимает отношения человека с природой. Правда, на мой взгляд, он и не проникает в жизнь природы так глубоко, как Тютчев. Ему вряд ли доступно ощущение полного слияния с мирозданием, которое присуще его старшему современнику и другу. Когда человек как бы растворяется в действительности и воспринимает мир не через призму мыслительного процесса, а непосредственно, напрямую. Такое слияние возможно для Фета лишь в состоянии сна. Несмотря на свою неподдельную любовь к природе, Фет все-таки рассматривает ее как объект своего творчества. То есть для Фета природа является чем-то внешним. У Тютчева же совершенно иное отношение к окружающему миру. Его отношения с природой – субъект-субъектные. Тютчев воспринимал природу как что-то внутренне присущее его личности, а личность – как часть природы. Мало того, Тютчев никогда не рассматривал природу как субъект, равный человеческой личности. Наоборот, он всегда давал понять, что природа без человека сможет существовать, а человек без природы – нет. В этом проявлялись не только пантеистические настроения Тютчева, но и его реализм. И если реализм Тютчева был пантеистичен (т.е. идеалистичен), то реализм Фета – атеистичен (т.е. материалистичен). Тем не менее, Тютчев очень высоко ценил талант Фета и посвятил ему свое знаменитое стихотворение:

Иным достался от природы

Инстинкт пророчески-слепой:

Они им чуют, слышат воды

И в темной глубине земной…

 

Великой матерью любимый,

Стократ завидней твой удел:

Не раз под оболочкой зримой

Ты самоё ее узрел…

Фет относился к Тютчеву с не меньшим уважением и восхищением. Ему принадлежит проникновенная статья о поэзии Тютчева и четыре стихотворных послания в его адрес. Уступая Тютчеву в космической масштабности поэтического чувства, Фет в наиболее совершенных своих стихотворениях прикоснулся к вечным темам, непосредственно связанным с бытием человека. Фет находит поэзию порой в самых обыденных предметах. И так же, как и Тютчев, он очень любит ночь:

Благовонная ночь, благодатная ночь,

          Раздраженье недужной души!

Все бы слушал тебя – и молчать мне невмочь

          В говорящей так ясно тиши.

 

Широко раскидалась лазурная высь,

          И огни золотые горят;

Эти звезды кругом точно все собрались,

            Не мигая, смотреть в этот сад.

 

А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей

            И в лицо прямо смотрит, - он жгуч;

В недалекой тени непроглядных ветвей

             И сверкает и плещется ключ.

 

И меняется звуков отдельный удар;

              Так ласкательно шепчут струи,

Словно робкие струны воркуют гитар,

              Напевая призывы любви.

 

Словно все и горит и звенит заодно,

              Чтоб мечте невозможной помочь;

Словно, дрогнув слегка, распахнется окно

               Поглядеть в серебристую ночь.

Это стихотворение было написано в 1887 году.

У Фета много произведений посвященных ночи. Приведу в качестве примера еще два, написанные в одном и том же году – 1842. Первое:

Здравствуй! Тысячу раз мой привет тебе, ночь!

Опять и опять я люблю тебя,

Тихая, теплая,

Серебром окаймленная!

Робко, свечу потушив, подхожу я к окну…

Меня не видать, зато сами я все вижу…

Дождусь, непременно дождусь:

Калитка вздрогнет, растворяясь,

Цветы, закачавшись, сильнее запахнут, и долго,

Долго при месяце будет мелькать покрывало.

Стиль стихотворения удивительно похож одновременно и на ночные пейзажи Гоголя, и на «Стихотворения в прозе» Тургенева. То же самое можно сказать и о следующем стихотворении:

Ночью как-то вольнее дышать мне,

Как-то просторней…

Даже в столице не тесно!

Окна растворишь:

Тихо и чутко

Плывет прохладительный воздух.

А небо? А месяц?

О, этот месяц-волшебник!

Как будто бы кровли

Покрыты зеркальным стеклом,

Шпили и кресты – бриллианты;

А там, за луной, небосклон -

Чем дальше – светлей и прозрачней.

Смотришь и дышишь,

И слышишь дыханье свое,

И бой отдаленных часов,

Да крик часового,

Да изредка стук колеса

Или пение вестника утра.

Вместе с зарею и сон налетает на вежды,

Светел, как призрак.

Голову клонит, - а жаль от окна оторваться!

Несмотря на это поразительное сходство, Фет был новатором в изображении природы. Его стихотворения, за редким исключением, не похожи ни на чьи другие. Б.Я. Бухштаб отмечает одну из причин такой оригинальности: «Новизна изображения явлений природы у Фета связана с уклоном к импрессионизму. Этот уклон впервые в русской поэзии определенно проявился у Фета… Признак этого стиля – «стремление передать предмет в отрывочных, мгновенно фиксирующих каждое ощущение штрихах…».

Импрессионистский стиль давал возможность «заострить» и умножить изобразительную силу слова. Импрессионизм на той первой его стадии, к которой только и можно отнести творчество Фета, обогащал возможности и утончал приемы реалистического письма. Поэт зорко вглядывается во внешний мир и показывает его таким, каким он предстал его восприятию, каким кажется ему в данный момент». Пожалуй, наиболее наглядно это проявилось в следующем стихотворении:

Ярким солнцем в лесу пламенеет костер,

         И сжимаясь, трещит можжевельник;

Точно пьяных гигантов столпившийся хор,

          Раскрасневшись, шатается ельник.

 

Я и думать забыл про холодную ночь, -                   

         До костей и до сердца прогрело;

Что смущало, колеблясь, умчалося прочь,

          Будто искры в дыму, улетело.

 

Пусть на зорьке, все ниже спускаясь, дымок

          Над золою замрет сиротливо;

Долго-долго, до поздней поры огонек

          Будет теплиться скупо, лениво.

 

И лениво и скупо мерцающий день

          Ничего не укажет в тумане;

У холодной золы изогнувшийся пень

          Прочернеет один на поляне.

 

Но нахмурится ночь – разгорится костер,

          И, виясь, затрещит можжевельник,

И, как пьяных гигантов столпившийся хор,

          Покраснев, зашатается ельник.

При поверхностном взгляде на данное стихотворение может показаться, что в нем нарисована картина качающихся от ветра деревьев и горящего в лесу костра. Но если быть внимательнее, то можно понять, что лес качается вовсе не от ветра. Это пламя костра создает иллюзию «шатания» ельника.

Чаще всего Фет изображает окружающий мир в том виде, какой придало ему настроение поэта. При всей правдивости и конкретности описания природы оно, прежде всего, служит средством выражения лирического чувства.

Исследователи творчества Фета называют его предтечей символизма. И они, на мой взгляд, абсолютно правы. Да и многие представители символистского направления называли Фета своим учителем. И действительно, у Фета есть стихотворения, очень сильно напоминающие произведения символистов. Вот одно из них:

И опять в полусвете ночном

Средь веревок, натянутых туго,

На доске этой шаткой вдвоем

Мы стоим и бросаем друг друга.

 

И чем ближе к вершине лесной,

Чем страшнее стоять и держаться,

Тем отрадней взлетать над землей

И опять к небесам приближаться.

 

Правда, это игра, и притом

Может выйти игра роковая,

Но и жизнью играть нам вдвоем –

Это счастье, моя дорогая! («На качелях»)

На протяжении всей своей творческой жизни Фет отстаивал право искусства на независимость от социальной, политической или философской конъюнктуры. Лирика поэта, за редким исключением, является подтверждением его принципов. Именно это и важно для многих читателей.

Своим творчеством Фет доказал, что служение красоте – одна из главнейших задач любого поэта. И одна из самых насущных его потребностей.

Только встречу улыбку твою

Или взгляд уловлю твой отрадный, -

НЕ тебе песнь любви я пою,

А твоей красоте ненаглядной.

 

Про певца по зарям говорят,

Будто розу влюбленною трелью

Восхвалять неумолчно он рад

Над душистой ее колыбелью.

 

Но безмолвствует, пышно чиста,

Молодая владычица сада:

Только песне нужна красота,

Красоте же и песен не надо.

И здесь невозможно не согласиться с В.В. Кожиновым: «Недопустимо видеть в поэзии, в творчестве, если оно подлинное, «пересказ» какой-либо философии, своего рода «художественную иллюстрацию» к ней… Философские идеи выступают в истинной поэзии как материал творчества, а не как его смысл и цель. Фет не раз утверждал, что цель поэта – воплощение красоты мысли, а не мысли как таковой. Если понимать это не в поверхностном плане «эстетства», а на столбовой дороге классической эстетики, ясно, что речь идет о живой жизни мысли, жизни, которая есть одно из проявлений прекрасного, органически соединяющего субъективное, человеческое и объективное, вселенское». Именно благодаря этой живой жизни мысли великого русского поэта мы сейчас имеем возможность читать такие прекрасные строки:

Чудная картина,

Как ты мне родна:

Белая равнина,

Полная луна,

 

Свет небес высоких,

И блестящий снег,

И саней далеких

Одинокий бег.

Автор:  Дмитрий  Варапаев

 

Читайте также статью "Отражение мировоззрения Афанасия Афанасьевича Фета в его лирике" и мои статьи о лирике Тютчева (здесь, здесь и здесь) и акмеизме.

***

*****